«Ненависть к государственной власти, ее силовым структурам и судебной системе, повсеместно воспринимаемым как продажные, коррумпированные и заведомо недружественные гражданам, смогла объединить вокруг группы симпатии значительного числа россиян, а отсутствие какой - либо содержательной доктрины позволило избежать расколов, неизбежных в ситуации, когда в обществе нет согласия относительно самых базовых векторов желаемого развития» - Эпштейн Алек Д. «Арт-активизм в отсутствие публичной политики».

    Начиная с 2000-х «под давлением рынка и институций, а также возрастающего государственного контроля, сообщество почти исчезает в Москве»[1].  Часть акционистов в 90-х мигрирует в Европу, а большая часть попросту перестает заниматься этим. Но все-таки немногочисленная группа художников все же остается и переориентирует себя из художников в активистов и вместо музейных площадок выходит буквально на улицы. В связи с этим к середине 2000-х возникает новая волна арт-активизма, в круг целей, которой начали включаться:

• испытание на прочность норм общества потребления

• испытание на прочность набирающих силу институтов полиции и церкви

• объединение политической теории, искусства и активизма

• переосмысление идеи ангажированной автономии искусства и образовательной деятельности

• появление в России нового типа художника, «который говорит только о политике»

    В анализе особенностей арт-активизма в России важным является то, что активизм является нелинейным, отсутствует какая-либо динамика и зачастую концепции акций довольно размыты, что позволяет интерпретировать их в различных ключах, важным становится не сама идея, а зрелищность и скандальность проводимых перфомансов, к тому же «всюду произрастают все более разнообразные и изобретательные формы протестной драматургии, походящие на коллективную арт-терапию»[2]. «Целое поколение россиян из числа тех, которых принято относить к “неформалам” и “молодежным субкультурам”, выросло в условиях растущего транснационального влияния этики и практик “жизненной политики” (под знаком personal is political) при параллельном схлопывании объективных возможностей политики эмансипативной. Когда и революционный, и реформенный сценарии потеряли свою реалистичность, актуализируется сценарий создания “временных автономных зон” и разнонаправленных, но регулярных актов “сопротивления”»[2].

    И поэтому сегодня активисты более не склонны рассматривать искусство как замкнутую систему, ориентированную саму на себя. Они используют художественный язык как инструмент для изменения реальности: начиная от покраски остановки общественного транспорта и заканчивая борьбой за новые формы государственного строя.

    Активистское искусство как феномен в России является совсем новым и еще не до конца сформировавшимся, поэтому акции прямого действия и публичные митинги, которые проводят различные протестные движения в ряде стран (например «Оккупай» в США) не всегда возможны и осуществимы, так как зачастую легальные формы протеста подвергаются репрессиям. А индивидуальные акты художественного сопротивления все чаще становятся общественным медийным развлечением.

    И с конца 2000-х, по мере усиления авторитарного строя главной площадкой политических протестных посланий снова становится Красная площадь:

• «Свадьба нацболов» 2008 г. - около пятидесяти человек захватили Лобное место в знак протеста политическим репрессиям — таким необычным образом завершилась свадьба двух активистов запрещенной судом Национал-большевистской партии.

• «Белое на красном» 2011 г., активисты возложили к Мавзолею белые флаги в знак «объявления войны собственному конформизму по отношению к власти».

• «Бабушка после похорон» 2011 г. - завершение  автопробега за легализацию петрушки по маршруту Новосибирск–Москва, с целью привлечение внимания к абсурдности некоторых законодательных актов в отношении российской наркополитики.

• «Городские партизаны» 2011 г. - при въезде на Красную площадь активисты повесили дорожный знак «Осторожно! Впереди тандем!», который намекал на двойственность верховной власти России — президента и премьер-министра.

    Красная площадь,  как и в 90-х, становится основным пространством различных гражданских акций, таких как акция, против запрета пропаганды гомосексуализма несовершеннолетним, являвшаяся публичным протестом ЛГБТ-сообщества, или акция против закона о прописке, во время которой ее участники развернули лозунг «Идите на х*й со своей регистрацией». Но одной из самых громких и провокационных  акций стал перфоманс «Фиксация» Павленского, который выражает протестные послания с помощью своего тела.

    На возникшей волне протестов и вообще активизации российского общества, а также разочаровании многих галерейных художников, начиная с 2010-го или 2011 года в уличное искусство начинает переходить все больше новых людей, не связанных с граффити. Большинство работ прошлого периода — это объекты и изображения, вписанные в городской пейзаж, но новые работы гораздо чаще посвящены актуальным политическим и социальным темам, а также подавляющее большинство художников все чаще использует текст в своих работах. Так одним из главных лозунгов волны протестов в России зимы 2011–2012 года стала фраза «Вы нас даже не представляете», обращенная как к руководству страны, так и к лидерам оппозиции.