«Горячие» и «холодные» коммуникации.

 

Впервые такое разделение предложил канадский философ Маршалл Маклюэн. Именно он обратил внимание на то, что средства коммуникации способствуют расширению чувств и тела человека. Они являются продолжением его.

«Горячие» коммуникации с точки зрения Маклюэна несут в себе большое содержание информации и не требуют  от него значительного внимания, она как бы приходит уже готовой к употреблению. Восприятие её даётся легко и без напряжения. Такими средствами можно назвать радио, которое обеспечивает высокое восприятие на слух, фотографию, которая привлекает к себе зрение, кино, книги и т.д. «Горячее средство — это такое средство, которое расширяет одно-единственное чувство до степени «высокой определенности».[1] Стоит уточнить, что под «высокой определённостью» понимается максимальное содержание информации.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

«Холодные» коммуникации несут в себе малое содержании информации, а потому требуют особого внимания публики. Например, телевидение, комиксы, карикатуры и т.д. Человеку приходится додумывать те фрагменты, которых не хватает в полной картине происходящего, заполнять образовавшиеся пробелы своим воображением.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

М. Маклюэн благодаря технологиям, существовавшем в тот или иной период, так же подразделяет и культуры. Бесписьменные культуры он называет «холодными», а письменные и тем более печатные – «горячими». По его мнению, в обществе происходят негативные процессы,  потому что «горячие» медиа попадают в холодную культуру и наоборот.

Невозможно однозначно сказать, какие из СМК «лучше», а какие «хуже» для агитации. При ряде оговорок и телевидение может стать основой победного воздействия. Сам же М. Маклюэн так определяет особенность телевидения как средства коммуникации: «Телевидение подходит скорее для передачи того, что непосредственно происходит, чем для заранее оформленных, однозначных по смыслу сообщений». Телевидение не приспособлено к «освещению горячих, слишком определенных, резко выраженных проблем».

Маклюэн говорит в интервью Би-би-си, что книгу «Галактика Гуттенберга» он стал писать, когда прочел исследование о влиянии на африканцев печатного слова. идея о влиянии печати на формирование национализма и национальных государств, о котором потом написал Бенедыкт Андерсон, также принадлежит Маклюэну. И это вытекает из его представлений о том, что новостной поток отражает коллективные представления, в то время как книга отражала индивидуальную точку зрения.

Визуальные механизмы он рассматривает как отрывающие мозг от других чувств, цитируя, к примеру, исследование, в котором утверждается: готическое письмо читается с большим трудом, словно оно предназначено для того, чтобы на него смотрели, а не читали.

Фиксация визуального фактора имела очень серьезные последствия. Маклюэн пишет: «Гомогенизация людей и материалов составит суть программы Гуттенберговой эпохи, а также источник благосостояния и силы, неведомой никакой другой эпохе и технологии» .[2] То есть визуальные механизмы сделали нас более похожими. И это, несомненно, облегчает управление.

Мы слабо представляем себе, как всё это функционировало в прошлом. Например, средние века не знали авторства в сегодняшнем понимании, не было понятия читающей публики. Рукописная книга медленно читалась и медленно обрабатывалась. Печатная книга стала первым унифицированным и воспроизводимым массовым товаром, создав прецедент, образец такого товара для будущего.

В целом следует признать, то Маклюэн открывает принципиально новое направление. И не просто его открывает, он максимальным образом продвигает его вперед, сам становясь героем мира новостей, журналов и телевидения, то есть претворяя в жизнь те законы, которые сам же вводит и обсуждает. В пятидесятые он вёл семинары по коммуникации и культуре в Торонтском университете, которые финансировались Фондом Форда. И это тоже явилось, вероятно, одним из толчков к распространению его идей.

Холодные медиа создают эффект вовлечения пользователя, зрителя за счет использования осязания, но данное явление может носить в большей или меньшей степени эффект симуляции, т. е. не всегда в холодных медиа человек действительно, с физической точки зрения, к чему-то прикасается. Однако в управляемых продуктах компьютерной виртуальной реальности тактильность не является своего рода метафорой дополнительного подсознательно возникающего ощущения физической вовлеченности. Графические интерфейсы пользователя подразумевают, во-первых, непосредственный физический контакт с манипуляторами (мышью, дигитайзером, джойстиком, тачпэдом и т. д.), а, во-вторых, позволяют создавать взаимодействие с пользователем более, чем с участием одного органа чувств, например посредством звукового сопровождения. Последнее нашло свое отражение уже в середине 80-х годов в гайдлайне для дизайнеров интерфейсов программных продуктов Macintosh, выпущенных компанией Apple[3]. Непосредственный физический контакт с манипулятором еще больше освобождает пользователя от неподвижного состояния, в котором пребывает аудитория традиционных средств коммуникации.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Сильные традиции репрезентации в искусстве и в визуальной коммуникации просуществовали вплоть до конца XIX века. Маклюэн полагает, что именно электричество изменило и преобразило в это время культуру и общество в целом, как в XIV веке печатный станок преобразил средневековье. Импрессионизм Моне и Ренуара, а затем творчество Сёра, Сезанна, Руо и др. явились предвестниками более поздних форм электрических медиа: «Когда в конце девятнадцатого века начала утверждаться эпоха электричества, весь мир искусств вновь стал обретать иконические качества осязания и взаимодействия чувств и в живописи, и в поэзии художник может выполнить свою задачу, только придав зрительным впечатлениям осязательную значимость. Электрическая форма всепроникающего впечатления глубоко тактильна и органична и наделяет каждый объект своего рода единой чувственностью так, как это делала раньше наскальная живопись.  Современное сознание вновь, после многих веков диссоциированной чувственности, должно было стать интегральным и инклюзивным»[4]. С данных позиций совершенно неслучайным кажется факт, что первым популярным интернет-браузером стала программа под названием «Mosaic». Вероятно, ее создатели напрямую чувствовали специфику глобальной сети и новых цифровых медиа в целом.

 

 

Итак, мозаика новых медиа ставит перед современными коммуникативными дизайнерами несколько иные задачи и предоставляет средства и инструменты, которые отчасти были ближе даже художникам Византии, чем функционалистам ХХ века: «В современном мультимедийном проекте процесс создания художественного продукта отличается от классического: владение технологиями позволяет кодировать тонкие смысловые парадигмы, смещая пафос традиционной художественной эстетики в область сакральных аутентичных образов»[5]. Продолжая традиции симулятивного искусства, современный коммуникативный дизайн предстает как более открытый, «выпуклый», тактильный, иконический и мозаичный, чем традиционный, основанный на печатных технологиях. Пользователь высвобождается из пут неподвижности, становясь своего рода соавтором сообщения, открытым к образному восприятию и коннотациям. Подобная свобода, вне всякого сомнения, делает процесс проектирования и его конечный результат более эффектным, но вместе с тем и предъявляет более высокие требования к эффективности сообщения, которое не превращаясь в визуальный шум, должно отличаться самобытностью, оригинальностью и оставаться доступным для манипулирования посредством современных интерфейсов «человек-компьютер».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Литература:

[1] М. Маклюэн «Понимание медиа», 2003 г.

[2] Маклюэн М. «Галактика Гутенберга». Сотворение человека печатной культуры. — Киев, 2004, с. 191

[3] Manovich L. The Language of New Media. — The MIT Press, 2002. — c. 108

[4] Маклюэн Г. М. Назв. соч. — с. 284

[5] Шустрова О. И. Проектирование мультимедийного арт-пространства средствами современного дизайна. Автореф. канд. дисс. — СПб., 2009. — c. 5